Тайна 'Тускароры' - Страница 32

- Так это ты из-за своего вездехода тут два месяца торчишь? - прищурился Анкудинов.

- А вы думали, из-за подъемника в шахте?.. Подъемник - дело обыденное. Метростроевцы сами справятся.

- Приятный сюрприз, - сказал Волин. - Обязательно испробуем, завтра же... Какой же радиус действия у вашего вездехода, Алексей Павлинович?

- А кто его знает. Все зависит от аккумуляторов и грунта. Может, и на три километра хватит...

- Превосходно...

Звякнул телефон на столе. Волин взял трубку.

- Слушаю, - начал он, и вдруг выражение его лица резко изменилось. Взгляд стал суровым и сосредоточенным, морщины углубились. Он плотно сжал губы и сделал знак присутствующим остаться в салоне.

- Что там еще? - недовольно проворчал Анкудинов, топчась у выхода.

Кошкин и Марина обменялись встревоженными взглядами, и Марина быстро подошла к столику с телефоном.

- Понял, - сказал в трубку Волин. - Дайте сигнал тревоги пограничникам, а мы сейчас спустимся к вам.

Он положил трубку и встал:

- Звонил снизу Розанов. Наблюдатель только что заметил фиолетовое свечение вблизи дна на северо-востоке. Светящийся объект медленно приближается к станции. Их сейчас на станции двое. Я сказал, что спущусь туда...

- Я тоже, - быстро вставила Марина.

- Нет, вы останетесь здесь, - жестко отрезал Волин.

- Но, Роберт Юрьевич, я...

- Спорить не время! Приказываю остаться здесь. Со мной пойдет Кошкин. Надеюсь, вы не возражаете, Алексей Павлинович?

- К-к-конечно, - сказал Кошкин.

- Тогда быстро к шахте. Вас, Марина, прошу пройти в радиорубку и поддерживать непрерывную связь со станцией, с нами, пока мы будем спускаться, и... на всякий случай, с начальником погранзаставы.

- А я? - спросил Анкудинов.

- Вы - резерв в распоряжении Марины Васильевны.

- Вот чертова бестия, не могла явиться часом позже, - проворчал старый биолог. - Плакали теперь маринованные кальмары...

Господин Фремль уходит в отставку

Господин Фремль - преуспевающий коммерсант в Сингапуре - сегодня был недоволен... Его не радовала ни прохлада раннего утра, ни легкий бриз, надувавший шелковые занавеси на окнах, как паруса, ни шелест пальм в омытом дождем саду, ни красочная панорама порта, города и океана в раскрытой настежь балконной двери.

Когда мисс Мисико, маленькая японочка, очаровательная, как фарфоровая куколка, - личный секретарь господина Фремля - внесла на подносе чашку дымящегося черного кофе, Фремль отодвинул локтем груду распечатанных писем, лежавшую на письменном столе и, потерев ладонью лысую шишковатую голову, процедил сквозь зубы:

- Через несколько минут явится этот... черномазый... Ну, знаешь, кого я имею в виду?

- Мистер... Исамбай?

- Возможно, что теперь его называют так. Проведешь ко мне и - чтобы никто не входил. Поняла?

- Поняла, господин.

- Тоти вернулся?

- Вернулся, господин.

- Ну, и?..

Мисико отрицательно покачала изящной головкой, украшенной высокой прической.

Фремль выругался сквозь зубы:

- Канальи!.. Пусть ждет и никуда не уходит.

- Хорошо, господин.

- Радиограмма из Себу?

- Не было, господин.

- Что еще?

- Звонили из порта. Погрузка "Анкри" закончена.

- Все разместили?

- Все, господин, но сто пятьдесят ящиков чая пришлось снять.

- Где они сейчас?

- Сложены на причале, господин.

- Что за глупцы! Распорядись, пусть немедленно уберут в пакгаузы. Позвони в капитанат порта и объясни - ящики сняты потому, что в нижнем трюме обнаружена течь. Поняла?

- Поняла, господин.

- Иди.

Мисико вышла и тотчас вернулась снова:

- Мистер Исамбай, господин.

Фремль отодвинул недопитый кофе, положил на стол тяжелые волосатые руки:

- Пусть войдет и никого не пускай! Закрой балконную дверь!

Мисико выполнила приказание и выскользнула из комнаты. Дверь кабинета широко распахнулась, пропустив невысокого коренастого человека в белых чесучовых брюках, яркой шелковой блузе навыпуск, черных очках и черной феске. Гость прихрамывал, опираясь на толстую, инкрустированную костью трость. Настороженно оглядев кабинет, он подошел к столу, молча поклонился и, не дожидаясь приглашения, опустился в глубокое кресло. Затем снял черные очки и принялся протирать их платком, время от времени бросая исподлобья испытующие взгляды на Фремля. Коммерсант молчал, брезгливо посматривая на гостя. Тот кончил протирать очки, аккуратно свернул платок, засунул в карман, оперся подбородком о массивный набалдашник трости и уставился, не мигая, на Фремля. Смуглое жирное лицо гостя окаменело, желтые белки глаз закатились куда-то вверх, под густые черные брови. Молчание длилось довольно долго. Наконец Фремль не выдержал.

- Ну, - сказал он, принимаясь барабанить пальцами по полированной поверхности стола.

- Спрашивайте, - как эхо отозвался гость.

- С чем явился?

Жирное лицо гостя передернулось. Он облизнул толстые губы и холодно сказал:

- Терпеть не могу, когда тыкают. Уже имел случай говорить вам об этом.

Фремль беспокойно пошевелился в кресле. Включил стоящий на столе вентилятор. Направил струю воздуха себе в лицо. Потом сказал:

- Привычка... Начинаю терять хорошие манеры. Извини, принц... То есть, извините...

- Это уже лучше, - кивнул гость. - Но о принце пора забыть... Так с чего мы начнем?

- С того, что не следовало тут сейчас появляться, - неожиданно вспылил Фремль. - В личной встрече не было необходимости. Скорее наоборот... Время не то. Если шеф узнает...

- Он уже знает.

- Что?.. - голос Фремля прервался. На лице выступили крупные капли пота.

- Шеф знает, - подтвердил гость. - И все монеты уже у него... Все, кроме одной, а может быть, кроме двух?